Я открываю глаза и проверяю пульс, гоняет мускул. Календарь роняет листы словно неряха мусор. Нагара нет вкуса, я чую как будто мне лет 5 а не 100, гляньте прошло, побило старый мой кузов. Устали верить в иисуса и стали верить в Иисуса К самому краю подошла вечерняя туса, Медленно сдулся и повис шар, Крепись брат держись там где лишь 2 слова: свобода и она. Медленно тикает стрелка копирует эхо, Краса не ли за гелик так же программирует сердце, А ветер поёт об одном о былом, и нам пускает салют, Кент смотрит в потолок как курит и кидает. Свалю я нахер. Кружит крону, и день толкает плечом, Несётся голову он сломя, искрит сгорает свечой, Ты знаешь, в этом весь наш мир, судьба сука без лица. То те сумм больших пресса, то на руки два кольца и думай. Стоит моя провинция, Застыло время будто среди дня, Грустит моя провинция И захватила эта грусть меня. Горит земля, или бела она, Молчит и забывает имена. Горят и потухают имена. А мы верим и ждём, ждём, верим до конца. Я подниму воротник, птицу я увижу в небе, Улыбнусь, подожди меня, Ты где была птичка родная, Видела, что ты летая? Знаешь ли цену свободы, знаешь как в жизни бывает? Урока лёгкая рука, рубит всё с плеча. Пацанва молодуху губит с пьяну с горяча. Как сам брат? Где пропал, и кого с наших встречал? Знаю дела, дела, как у меня дела? Ветер завывает, в соснах разжигает печаль, Со смеху плакали, веселились и пылала коса. Я точно знаю, о чём все эти деревья молчат, Об этих днях, что горят как угли и не ходят назад, Призраки дней, сына. Вижу часто призраки дней, сына, Пустые в дыме тела их близко ко мне сильно. Смотрят сквозь меня куда то в сторону заката, Я им жму лапу на прощание и так же тут жду брата... Стоит моя провинция, Застыло время будто среди дня, Грустит моя провинция И захватила эта грусть меня. Горит земля, или бела она, Молчит и забывает имена. Горят и потухают имена. А мы верим и ждём, ждём, верим до конца.